| ИМЕНА |
 |
ИМЕНА
 |
К 100-летию со дня рождения Шмуэля Галкина Шмуэль (Самуил) Галкин родился в 1897 году в Рогачеве,
в Белоруссии, умер в 1960 году в Москве. Один из крупнейших еврейских поэтов
XX столетия, он неоднократно переводился с идиш на русский язык, однако
в большинстве своем переводы далеко отставали по своему уровню от оригинала.
|
| Публикуем также стихи Ш.Галкина, написанные им в период
тюремного заключения (1950-55 г.г.) на русском языке еврейскими буквами.
В этом виде они были опубликованы в Израиле в сборнике "Лидер фун лагер
ун тфисэ" ("Лагерные и тюремные стихи"). Мы воздержимся от какого-либо
оценочного суждения об этом поэтическом опыте Галкина. Тем, кто знаком
с его творчеством в оригинале, небезынтересен будет феномен трансформации
- не перевода! - поэтической мысли (первичной на идиш) в среде не родного
для Галкина русского языка.
И еще. Стихи эти - документ судьбы и эпохи. И в этом прочтении значение их существенно и безусловно, как и судьба его собратьев по творчеству, трагически погибших от рук сталинских палачей в черном августе пятьдесят второго... |
|
Ицик МАНГЕР Я пишу тебе это письмо, хотя знаю, что тебя уже больше нет среди живущих, что мое письмо уже не дойдет до тебя, потому что обмен письмами между живыми и мертвыми - очень сложное и ненадежное дело. И все же я пишу тебе это письмо сейчас, после твоей смерти, после твоих похорон, после того, как твой прах предан земле. А ведь такое письмецо я бы не послал тебе при жизни, потому что оно могло бы тебе повредить, потому что ты-то, может быть, и не знаешь, но НКВД знает, что я ужасный капиталист (я держу Рокфеллера в боковом кармане). А то, что я кошмарный империалист, знает стар и млад. Я глотаю империи, как галушки, и пока что это мне не повредило, потому что помимо ужасных империалистических аппетитов, я обладаю способностью переваривать все эти империи. <...> А коли я такой тип, ты уже понимаешь, почему я не отважился написать тебе письмо при жизни. Мне часто хотелось это сделать, особенно когда выходила новая книга твоих стихов, но я не делал этого потому... Ты понимаешь сам. Кому в Советском Союзе это требуется объяснять? Теперь, после твоей смерти, - другое дело. Теперь я могу тебе сказать, что твоя смерть причиняет мне боль, что ты был благородным и нежным лирическим поэтом и что большая часть твоих произведений останется в нашем скорбном еврейском пантеоне. Теперь я могу тебе сказать, что среди всех творивших на идиш в Советском Союзе ты был исключением в одном: у тебя есть адрес после смерти, могила, легальная могила. Близкие могут придти к тебе и знать, что тут ты похоронен; что тут, под этим земляным холмиком, лежит, умолкнув навеки, сердце благородного певца Шмуэпя Галкина - поэта. Кто из всей плеяды еврейских поэтов в Советском Союзе может сравниться с тобой? Ни один еврейский писатель, ни один еврейский поэт в Стране Советов не достиг того, чего достиг ты. Где могила Ошера Шварцмана? Вы все считали его зачинателем советской еврейской поэзии. <...> Какова же правда? Ошер Шварцман был кавалеристом в царской армии. Во время гражданской войны, когда на Украине банды всех мастей грабили и громили еврейские города и местечки, он, еврейский поэт и солдат, добровольцем вступил в красную бригаду. Он хотел освободить, как сказал в одном из стихотворений, "пути, перекрытые страхом", и в борьбе за это освобождение он погиб. Его могила осталась анонимной до сего дня. Ошер Шварцман пал в бою. Молодой драматург Бейнуш Штейман стал жертвой погрома. Опять анонимная могила. Это было началом советской еврейской литературы. Как символично! Уже первые, предтечи, буревестники исчезли в безымянных могилах. Но Ошер Шварцман и бесчисленные еврейские юноши, подобные ему, все же погибли, чтобы прогнать "страх с путей". Почему же так много анонимных могил в Советском Союзе? Это была судьба почти всех еврейских писателей. "Страх, перекрывший пути", был побежден. Он был изгнан, но не сдался. Напротив, он раскинул свои крылья над всей великой страной. Он поселился в каждом сердце, заставляя пугливо вздрагивать при звуке подозрительных шагов на лестнице, Намек на внутренний страх, подспудную тревогу "тех времен" виден в одном из последних стихотворений Лейба Квитко, которое так и называется: "Тревога". "Страх," который когда-то, "перекрыл' пути" Ошеру Шварцману, витает сейчас по комнате, не давая поэту сомкнуть глаз в зловещей тишине ночи┘ Год спустя, после того как это стихотворение было опубликовано, топор упал. И поэт Лейб Квитко увидел перед собой анонимную могилу. Его судьба - судьба всей еврейской литературы в советской России. Я знаю, что мне незачем рассказывать это тебе. Ты сам мгновение стоял перед анонимной могилой. Если бы не смерть грузинского тирана, кто знает, отделался бы ты только "больным сердцем" и укороченными годами. <...> Ты, Шмуэль Галкин, был одним из тех немногих, кто уцелел, но уцелел с разбитым сердцем и вырванным языком. Ты видел, как "реабилитировали" твоих убиенных товарищей. Ты видел мумию убийцы в стеклянном гробу в Кремле. И твое сердце не выдержало. Союз писателей СССР подготовил твои похороны. Было, говорят, много венков. Среди них - даже один венок с еврейскими буквами. Эти еврейские буквы были наверняка самыми печальными из провожавших тебя. Сожженные и опозоренные. Растоптанные и униженные. Они молча глотали слезы и даже не взглянули на парадную кириллицу. Но у тебя есть адрес, собственная могила. Прямо-таки колоссальное достижение Страны Советов.<...> |
|
Дороженька От порога до окна, От окна и до порога - Вот и вся моя дорога. Я по ней хожу, хожу,
Есть дороженька одна,
Я теперь по ней хожу,
Есть дороженька одна
1949 А вдруг повеяло таким знакомым, Что сердце замерло, по телу - дрожь Прошла, и дорогим запахло - домом: Рукой, что не касался, и давно,
Стою, смотрю, вдыхаю - сам не свой.
Как голубь сизый, машет он крылом √
Но пусть не голубь сизый, не крыло,
1949 ***
Проходишь ты незримая, святая
Вот ты вошла...
Что без меня и солнце тускло светит,
И ты твердишь:
Перед тобой откроются ворота,
Вдруг взгляд в волчок -
Благодарю тебя, моя подруга,
1949 |
| "НОВОСТИ НЕДЕЛИ" |
19 декабря 1997 г "ЕВРЕЙСКИЙ КАМЕРТОН"
|